Ткачёв Иван Терентьевич
ИВАН ТЕРЕНТЬЕВИЧ ТКАЧЁВ родился в 1922 году. Практически с первых дней войны воевал как снайпер 21-й гвардейской стрелковой дивизии. Участвовал в боях на Калининском, 1-м и 2-м Прибалтийском фронтах. Был снайпером в одной из воинских частей 3-й ударной армии. В ходе боевых действий лично уничтожил 169 фашистов. С 1944 года — командир противотанкового орудия отдельного истребительного противотанкового полка. В период с 1955 по 1974 год проходил службу в различных прокурорско-следственных должностях в Брестской, Гродненской и Витебской межгарнизонных военных прокуратурах. В 1974 году уволен в запас в должности военного прокурора Витебского гарнизона.
Награжден орденом Отечественной войны I степени, орденом Славы III степени, орденом Красной Звезды и медалями.
Не считая деда-священника, все мужчины из семьи Ивана Терентьевича Ткачёва воевали: отец – в годы Первой мировой войны, а также с первых дней Великой Отечественной войны, старший брат – на фронте, младший – в партизанском отряде.
Иван Терентьевич еще в школе получил значок "Ворошиловский стрелок". Он, отличник снайперской школы, мечтавший стать учителем истории, узнав 22 июня 1941 года о том, что началась война, одним из первых прибыл в военкомат, чтобы уйти защищать Родину. Как говорит сам Ткачёв: "По- другому и быть не могло".
О войне Иван Терентьевич вспоминает скупо. Он с воодушевлением рассказывает о героях-однополчанах, а на вопросы о себе самом скромно отвечает: "Я как все – воевал". Но постепенно из мозаики коротких историй складывается воедино жизненный путь Ивана Терентьевича Ткачёва.
В начале войны он метров с восьмисот уложил из винтовки немца, нагло маячившего на передовой, словно бросавшего им вызов. Ткачёва после этого случая определили в снайперы.
"Умение метко стрелять, – объясняет Иван Терентьевич, – для людей этой воинской профессии – только полдела. Способность выбирать позицию, маскироваться, ждать и думать, постоянно совершенствоваться – вот какие факторы играли главную роль в решении вопроса, быть или не быть снайперу в живых". Иван Ткачёв усвоил эти уроки на "отлично", потому что оказался в числе немногих выживших из нескольких десятков снайперов 21-й гвардейской стрелковой дивизии 3-й ударной армии, сражавшейся на многих фронтах северо-западного направления.
Снайпера Ткачёва так характеризовали в немецких боевых листках: "бандит, подлежит уничтожению". Не случайно. Ведь на его счету к концу войны было 2 роты вермахта, 169 немецких солдат и офицеров, снятых меткими выстрелами, в том числе Бауэр и Рихтер, убившие по 500 красноармейцев. Саднило щеку, разорванную осколками: 10 раз попадали немецкие снайперы в прицел винтовки Ткачёва. (Ведь самым незащищенным звеном в советском снайперском оружии был бликующий прицел.) И всегда он отделывался всего лишь царапинами, потому что, нажав на курок, тут же, за доли секунды, нырял головой под прицел. В охоте опытных снайперов друг на друга все решали мгновения...
Это случилось с Ткачёвым в 1943 году возле местечка Турки-Перевоз. Солдаты получили в тот день письма. Пришло среди прочих и письмо безымянному "самому храброму воину" от Вали из Ленинграда. Письмо девушки, потерявшей в блокаду семью, содержало просьбу отомстить за родителей. Вручили его самому меткому снайперу Ивану Ткачёву. Строки письма нашли отклик в душе Ивана Терентьевича. И вскоре он с напарником, Колей Володиным, вышли на позиции.
"Залегли. В прицел были видны предметы быта немцев: умывальники, места для чистки обуви, землянки. И лица.
Взяли на мушку двоих офицеров. Уложили. За офицерами пришли солдаты – попытались оттащить тела, сняли и их. И вот на "сцене" появились еще двое: долговязый, с перевязанным глазом, хилый солдатик тащил куда-то ящик с патронами, и офицер, сбивающий его с ног, наверное, со словами: «Куда, идиот, прешь?! Не видишь, снайпер работает!» Солдатик растерянно присел, но не скрылся, стал размазывать слезы по увечному лицу.
Офицера убил Коля. Долговязый доставался мне. Я долго целился, рассматривал его лицо, потом снял палец со спускового крючка. Стало очень жаль в нем просто человека, который оплакивал то ли друга, то ли брата."
И эти чувства были так понятны Ткачёву, что он перестал видеть в солдатике "фрица". Почему?! Жалость к врагу? Проявление минутной слабости? Он не смог ответить, что это было.
Иван Терентьевич, казалось, уже и забыл о немце, которому "подарил" жизнь. Забыл до 1952-го, когда война сама напомнила о себе и как на ладони преподнесла ему сюрприз. Вот как он рассказал об этом:
"В 1952 году я поехал в Москву, встретился там с фронтовым товарищем Колей Поповым и оказался на выставке ГДР в Парке Горького. Иду, встречаю немецкую группу, и вдруг возникло чувство узнавания — вот этот высокий, с искусственным глазом, шрамом на щеке, весь какой-то хлипкий. Подошел, спросил про Турки-Перевоз, 43-й год. Тот на ломаном русском ответил, что да, был там и помнит тот день, когда – недавно из госпиталя – тащил ящик с патронами к пулемету и офицер сбил его с ног, обругав идиотом. Оказалось, что неделю спустя его комиссовали по ранению в тыл."
Иван Терентьевич назвался немцу и рассказал, что в Москве он учится в Военно-юридической академии. Поговорили и разошлись, но иностранец все запомнил: и фамилию Ивана Терентьевича, и адрес академии, где тот тогда учился. Вернулся в Берлин, рассказал о встрече жене. И вскоре в Москву пришло письмо.
В конверте – фотография, на ней тот самый долговязый немец Вилли и три девочки, все как одна темноволосые, хрупкие, похожие на отца. "Дорогой друг! – по памяти пересказывает Иван Терентьевич строки письма. – Если бы не твое великодушие, то этих милых деток могло бы и не быть! Приезжай в гости! Очень ждем!"
Письмо дошло до особого отдела, и Ткачёва сразу вызвали в управление контрразведки. Потянулись тревожные дни и ночи. Время было суровое, и если бы не фронтовые командиры, подтвердившие безупречное снайперское прошлое слушателя академии, круто повернулась бы судьба бывшего сержанта Ткачёва, который впоследствии долгие годы работал на руководящих постах в органах военной прокуратуры Беларуси.
Иван Ткачёв рассказал, что, как правило, на задания снайперская группа из двоих-троих человек уходила рано утром. Один снайпер выбирал цель и стрелял, а второй – фиксировал количество уничтоженных противников. Как вспоминанал Иван Терентьевич, на исходе 1943 года соседняя дивизия сильно страдала от огня вражеского снайпера. "В итоге они обратились за помощью к нам. Командир нас еще отпускать не хотел, все говорил: «Вам что, жить надоело?!»"
В конце концов снайперская группа с Ткачёвым получила разрешение покинуть расположение части на сутки для выполнения боевого задания в зоне действия соседней дивизии. Довольно быстро Иван Ткачёв выследил противника и метким выстрелом уничтожил его. Но на этом "командировка" не закончилась. "Мы решили пройти к вражеским траншеям, однако путь к ним пролегал через минное поле. Безопасно можно было идти только через узкий проход рядом с озером. Мы прошли по нему и увидели родник. И так захотелось попить водички!" В этот момент Ивана Терентьевича с напарником окружили враги. Они связали красноармейцев и решили вести их в свою часть через минное поле.
"Мы-то знали, где мины. Переступили одну проволоку, вторую, а фашисты подорвались. Однако и нам от взрывов досталось.
Когда вернулись, рассказали все командиру. Он выслушал и сказал: «Вы что, не понимаете, что они назавтра вас бы повесили?» Мы этот случай еще долго вспоминали. Даже после войны на встрече с однополчанами были разговоры, мол, зачем мы все-таки тогда согласились идти?.. "
Насколько снайперов боготворили и берегли свои, настолько люто ненавидели и стремились уничтожить чужие. Спастись советскому снайперу в отличие от немецкого было сложно. Цейсовский прицел с немецкой винтовки легко сбрасывался, поэтому захваченный фашистский снайпер мог прикинуться обыкновенным солдатом и спасти тем самым себе жизнь. Прицелы на винтовке Мосина, бывшей на вооружении у наших снайперов, крепились намертво. У захваченного с таким вооружением бойца шансов остаться в живых не имелось: снайперов в плен не брали... Ивана Ткачёва, к счастью, от такой ситуации судьба уберегла.
Вот еще один эпизод из военных будней Ткачёва. В 1944 году, выйдя на очередную "охоту", он оказался под мощным артобстрелом наступающих немецких частей. Контуженного, его вытащил с поля боя старшина медицинской службы Илья Федотов, имя которого он запомнил на всю жизнь. После госпиталя хотел опять взять в руки снайперскую винтовку, вернуться в свою роту. Но его перехватило артиллерийское командование своей же части и сделало командиром расчета противотанкового орудия. Так что до конца войны по-снайперски бил Иван Ткачёв уже по фашистским танкам. Может быть, поэтому и отстал в количественных показателях от своих соратников по снайперскому делу, которые довели счет уничтоженных за период войны врагов до 400–500.
"К тому же не всегда удачный выстрел фиксировался в снайперской книжке, которую стрелок имел при себе. Его должны были документально заверить наблюдатель – телохранитель, всегда сопровождающий снайпера, и командир роты, в расположении которой он действовал". Например, 11 декабря 1943 года армейская газета 3-й ударной армии "Фронтовик" написала о том, как "в течение дня гвардии старший сержант Иван Ткачёв убил в ходе боя 28 немцев". Но в официальный личный зачет сержанта они не попали...
"Не до этого было, – вспоминает бывший солдат. – Бой был очень жарким. В его начале по приказу командира роты я уничтожил 2 пулеметных расчета, потом вместе с пехотой пошел в атаку, вел прицельный огонь по отступающему врагу. Словом, действовал как рядовой боец, конечно, используя преимущества своего оружия.
Другое дело, когда снайпер скрытно выходил на «охоту». Тут уж снайперская книжка была обязательна".
День Победы Иван Ткачёв встретил на боевом посту, правда, уже в качестве командира противотанкового орудия в Курляндии (герцогство, существовавшее в западной части современной Латвии). Их вызвали в штаб, и командующий армией сказал: "Ну что, гвардейцы, на этом война для вас закончилась".
Ивана Терентьевича отправили учиться в военное училище. Бои же в Курляндии после этого продолжались еще неделю.
Так началась для Ивана Терентьевича мирная жизнь. А после окончания Военно-юридической академии он прибыл на работу в Брестскую межгарнизонную прокуратуру.
Подготовила Ирина ГРАЧЕВА,
старший помощник прокурора Брестской области
Источник: официальное издание Генеральной прокуратуры
Республики Беларусь
«Законность и правопорядок» № 2 (38) 2016